— Стисни зубы, девушка. Это будет чертовски больно.

Я начал с болта в спине. Его наконечник уже торчал наружу, и я мог просто протолкнуть болт насквозь.

— Спасибо, что заглянула. Ты помогла мне во всем разобраться.

Дальше по улице раздался вопль. Крысочеловек требовал моего внимания. С ним были другие крысолюди — они заботились о том, чтобы сшитые больше не встали. Эта работа, очевидно, требовала использования тесаков.

Крысочеловек снова завопил, обращаясь ко мне. Невозможно было разобрать, что именно он кричит.

Я сунул окровавленный болт под рубашку.

— Одним меньше. А вот этот будет по-настоящему больно вытаскивать.

Она держалась стойко, пока я вытаскивал первый болт. У нее было давно заключено перемирие с болью.

Теперь вопили уже несколько крысолюдей. Двое направились ко мне. Я повернулся и увидел, в чем заключается их громадная проблема.

Что-то ударило меня с энтузиазмом сеноворошилки, доставленной не на шутку разъяренным богом войны.

101

Когда ко мне вернулось зрение — хотя все порядком расплывалось, — на меня сверху вниз смотрели стоявшие вокруг люди.

Я попытался сказать:

— Эй! Парни, вы все в порядке?

Если у меня не было галлюцинаций, в круг входили Морли, Белинда, Пенни, Джон Пружина, Доллар Дэн, Дин и Страфа. Все они кричали сквозь длинный тоннель о том, что оставлять меня без присмотра хуже, чем оставлять дома одного трехлетнего ребенка.

Пенни плакала. Я слышал, как в отдалении болтали всякие глупости генерал Блок и несколько других людей.

Синдж появилась в поле моего зрения с кувшином и кружками. Она сказала что-то насчет того, как теперь чертовски дорого обходится мое пребывание в доме.

Мистер Мулкар уже был занят работой, ремонтируя дверь.

Я не был уверен, как работает моя голова. Я гадал, как долго я пробыл в отключке, но то, что сорвалось с моих губ, было:

— Птица?

— С этим уже управились, — ответил Морли. — Ты был без сознания шестнадцать часов.

Значит, сейчас середина ночи. Тогда почему все эти люди посреди ночи здесь?

Пока я об этом думал, Краш и Майк взглянули на свои часы, чтобы проверить, как я дышу. Я слышал, как где-то хихикает Ди-Ди, очевидно, над шуткой, которую Плоскомордый отпустил Плеймету.

Дин доложил:

— Это сделал монстр. Он превратился в человека, которого нарисовал Птица, только был в ужасной форме. У него не хватало больших кусков тела. Он выглядел так, будто гнил. Но он был в достаточно хорошей форме, чтобы вас садануть. Он смылся вместе с женщиной и повозкой.

— Я проследила их до Кнодикала, — сказала Синдж. — Женщина, которая подожгла «Огонь и лед», тоже отправилась туда. Этих двоих туда не пропустили. От Кнодикала они отправились вверх по холму. Я их потеряла. Они снова отравили свой след.

— Я проверила свой дом, — добавила Страфа. — Туда они не пошли.

— Неважно, куда они сбежали, — попытался сказать я. — Я знаю, что они делают. И, кажется, знаю, где они делают это.

И вот я лежал там, а вокруг толпились люди, которым не терпелось услышать большое откровение.

Я снова уснул, слыша, как все ужасно беспокоятся, что у меня сотрясение мозга…

…И проснулся, чтобы увидеть другой набор лиц. В этот набор входили Дил Релвей и генерал Блок. Последний был не в настроении проводить предварительную разведку.

— Нас уволили.

Я издал несколько звуков.

— Могут они это сделать? Могут. На законном основании. Строго говоря, за то, что мы занимаемся коррупционными делишками, которыми, по их настоянию, мы занимаемся. Если посмотреть шире — они должны заставить в это поверить. А в данный момент, похоже, у них на такое маловато пороху.

Я издал еще несколько звуков, гадая, почему они здесь, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь полезным где-нибудь в другом месте.

— Настроение публики сейчас изменчивое. Люди нервничают, они расстроены. Два нападения монстров и зомби за одну ночь — слегка чересчур. Увольнение офицера Гражданской Стражи за попытку справиться с ситуацией — тоже может оказаться чересчур. У нас все люди до единого пытаются на улицах удержать свои позиции.

— Как вы здесь оказались?

— Потому что люди короля не осмелились пойти сюда за нами. Разнесся слух, что Покойник не спит и в очень дурном настроении.

Это было не так. Я вообще не ощущал его присутствия.

— Как последнее средство мы выложим правду насчет сшитых людей.

Несколько человек помогли мне встать, в том числе Морли.

— Пытаетесь разыграть карту Покойника, вот как? Он отправился на боковую, после того как обронил крупный намек насчет того, что вы во всем разобрались.

Они помогли мне перебраться в кабинет Синдж и усадили в лучшее кресло. Я не мог не заметить пустой дверной проем во время этого путешествия. Я заскулил.

— Мистер Мулкар починит дверь завтра к этому же времени, — сказала Синдж.

Мулкар занимался дверями уже несколько лет.

— Что сталось с девушками из «О. и л.»?

— Они пошли посмотреть, как репетирует Джон Салвейшен. Потом отправятся к Страфе. Она разместит их у себя на пару ночей.

Я взглянул на Страфу. Та кивнула.

— Тебе лучше отправиться туда и запереть свои ценности. А как насчет Птицы?

— Он в камере Аль-Хара и все еще жалуется, — сказал Блок. — Судебные медэксперты пытаются понять, каким образом.

— Я думал, вас уволили.

— Только теоретически, — ответил Релвей. — Король и наследный принц изолированы в Кнодикале. Спецы не позволяют им общаться с кавалерийскими казармами.

Какой-то смышленый монарх, добившийся трона с помощью городского гарнизона, принял меры предосторожности против повторения подобного, переместив все казармы за городскую стену. Теперь войска были не в том положении, чтобы подавить мятеж жестяных свистулек.

— Это большой риск.

— Знаем, — заверил Блок. — Мы пошли на него потому, что Виндвокер сказала нам: ты разобрался в этой заварухе и можешь рассказать, что делать, чтобы восстановить порядок.

Страфа на другой стороне комнаты вытянула губки, словно для поцелуя.

Теперь была моя очередь ходить.

— Я все еще не знаю, как в это вписывается Морли. Может, боги просто захотели привлечь наше внимание. Он рано или поздно вспомнит.

— Время истекает, — сказал Блок. — Не трать его понапрасну, как делает твой товарищ.

— Вот что происходит: преступники из старой ветви семейного дерева Алгарда, вооруженные талантом к колдовству, нашли способ оставаться молодыми и красивыми — и совершать драматические физические улучшения.

Я их уел. Все хотят быть вечно красивыми.

— Не знаю, как они это делают. Ваши медэксперты-колдуны могут это выяснить. Но для такого, должно быть, требуется самое жестокое колдовство из всех когда-либо существовавших. Они начали использовать мертвецов. Похитители трупов существовали целую вечность, держась тише воды, ниже травы, воруя трупы, чтобы продавать их колдунам для исследований. Тела нельзя было сшивать, чтобы использовать, как… Мы не знаем, для чего их использовали в те времена. Может, для незаконных делишек, в которых живой преступник не смог бы выжить. Прежде чем мы закроем это дело, мы, возможно, добудем ответы на множество старых вопросов.

— И что изменилось? — спросил Релвей.

— Несколько вещей. Самая важная то, что цена за сохранение молодости продолжала расти. Чем дольше они жили, тем труднее становилось оставаться красивыми. Позолоченная латунь.

— И что сие означает? — вопросил Релвей.

— Помнишь Белле Чимса? Беллмана? Неважно. Он — подмастерье в ювелирном магазине. Он рассказал мне о сплаве под названием латунь. В сплав входит четыре или пять металлов, твердой его формулы не существует. Главный ингредиент — цинк. Суть в том, что латунь — идеальная основа для дешевых ювелирных изделий, подсвечников и безделушек, которые кажутся ценными. Золотом из одного соверена можно покрыть больше сотни латунных ювелирных безделушек — и каждая будет столь же красива, как та, что сработана из твердого благородного металла.